Сталин дал приказ...

Еще раз о двух печальной памяти документах

Приказ №270, 16 августа 1941 года. Не выдерживая массированного натиска фашистских полчищ, Красная Армия отступала все дальше на восток. В окружение попадали целые армии, группы войск.

Миллионы спрашивали себя: как могло такое случиться, почему Красная Армия терпит поражение? Как произошло, что советские войска были застигнуты врасплох? Ведь совсем недавно с высоких трибун заявляли о ее непобедимости, готовности разгромить любого агрессора на его же территории...

Народ ждал убедительного объяснения причин.

Надо было срочно развеять в массах нежелательные и опасные сомнения. За дело взялся сам Сталин с присущей ему жестокостью и бесцеремонностью. Предстояло срочно найти «козлов отпущения».

Первыми стали девять руководителей Западного фронта. По постановлению государственного комитета обороны, они были арестованы и преданы суду военного трибунала. Их били, пытали, вынудили «признаться» в организации военного заговора против Сталина. Последний сразу же подписал приговор об их казни, сказав при этом своему бессменному секретарю Поскребышеву: «Передай Ульриху (председателю Военной коллегии Верховного суда СССР прим. Авт.) пусть выбросит весь этот хлам о «заговоре», и запретил принимать какие-либо апелляции.

За первой расправой последовали другие. В чем только не обвиняли фронтовых командиров! И опять вышла неувязка: многих из них принимали в Кремле, хвалили за безупречную службу, назначили на высокие должности...

«Мудрый вождь» это прекрасно понимал. Надо было найти массового врага, развернуть крупномасштабную кампанию. Такую, чтобы в нее включились миллионы. «Выход» был найден. Ровно через месяц после ареста командующего Западным фронтом Д. Г. Павлова и работников его штаба от имени ставки был издан приказ №270, написанный под диктовку Сталина.

Отметив мужество большинства частей Красной Армии, их командиров и комиссаров в борьбе с фашистскими захватчиками, диктатор затем обрушился на ряд генералов, которые подали «плохой пример» войскам. Так, командующий 12-й армией Понеделин, отмечалось в приказе, попав в окружение противника, имел «полную возможность пробиться к своим, но поддался панике, струсил и дезертировал к врагу». Назывались и другие генералы, запятнавшие себя, по мнению вождя, трусостью и позорным поведением на поле боя.

Слова «дезертировали», «сдались» в приказе фигурировали часто. В таком виде представлялась картина этого «предательства» и его тяжелые последствия из Кремля. На самом же деле, как потом установила специальная комиссия, все было по-другому. Высшие командиры вместе с солдатами сражались до последнего вздоха, до последней возможности и разделили их участь.

Но Сталин не собирался уточнять факты по свежим следам. Он искал предлог для собственного оправдания в глазах народа и «нашел» его: в поражении советских войск, в отступлении их на многие сотни километров виновны... окруженцы и попавшие в плен! Они объявлялись изменниками Родины и подлежали суровому наказанию.

Скрывать нечего: на фронте и тогда, и позже не обходилось без предательства. Были и рядовые, и командиры, которые проявляли трусость и малодушие, спасая собственную шкуру, становились перебежчиками, пособниками врага. Их действия, безусловно, заслуживали самых суровых мер. Но беда в том, что приказ №270 огульно, без разбирательства и учета конкретных условий обвинял каждого, кто попал в руки врага, в тягчайшем преступлении перед Родиной. Приговор был один — расстрел на месте без суда и следствия. Исполнять его приказ обязывал каждого военнослужащего, независимо от служебного положения, используя для этого «как наземные, так и воздушные средства». Таким образом, бесчеловечный приказ по своей сути благословлял произвол, причем в сложной и неопределенной фронтовой обстановке, и в то время, когда дорог был каждый воин, каждый штык.

Все окруженцы и пленные становились вне закона. Позор темным пятном ложился также на их родных и близких. Все были повязаны в единое целое, несли общую ответственность. Семьи командиров, попавших в плен, подлежали аресту, семьи рядовых лишались государственного пособия и помощи.

Вскоре НКВД получило распоряжение расстреливать всех бежавших из немецких лагерей. Глава политуправления Красной Армии Лев Мехлис, самодур и угодник, поспешил издать свою директиву. В ней говорилось: «Каждый, кто попал в плен, - изменник Родины», независимо от обстоятельств, и добавлялось, что «лучше покончить жизнь самоубийством, чем попасть живым в руки врага».

В приказе №270 персонально назывались три «генерала-изменника»: командир 13-го стрелкового корпуса Н. К. Кириллов, командующие 28-й армией В. Я. Качалов и 12-й армией П. Г. Понеделин. Тщательное изучение в конце 50-х годов обстоятельств обвинения в их адрес показало полную его необоснованность. Все трое были реабилитированы.

Нелепость того, что им становилось в вину, убедительно видна на примере жизни и судьбы П. Г. Понеделина. Сын крестьянина, он добровольно вступил в Красную Армию в дни ее организации. В гражданскую войну командовал полком, был соратником М. В. Фрунзе. Преподавал в военной академии. В критической обстановке командующему армией пришлось пробиваться из окружения. Его свалили наземь в рукопашном бою...

В плену П. Г. Понеделин вел себя достойно, решительно отверг предложения сотрудничать с врагом. Тогда гестаповцы пошли на провокацию: изготовили порочащую его листовку. А немецкие следователи тыкали в лицо Понеделина и текст приказа №270, доказывая, что он уже изменил Родине и его ждет суровая кара.

После освобождения из плена генерала судили. Пять лет он просидел в Лефортово и 25 апреля 1950 года был расстрелян вместе с генералом Н. К. Кирилловым. Перед смертью Понеделин сказал: «Умираю спокойно потому, что прах мой все-таки принимает родная русская земля. Отечеству я служил честно...».

Приказ №227. 28 июля 1942 года. Он известен в народе под названием «Ни шагу назад!». Этот документ никогда не был секретным, его зачитывали в батальонах и эскадрильях.

Летом 1942 года положение на фронтах ухудшилось. Ленинград был полностью блокирован. Провалом окончилась попытка освободить в мае 1942 года Харьковский промышленный район. В начале июля немцы захватили Севастополь — главную морскую базу Черноморского флота. Затем фашисты начали крупное наступление к Волге и на Кавказ. «Отступать дальше, - подчеркивалось в документе, - значит загубить себя и вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину». Но поскольку в приказе стоял гриф «без публикации», он в течение десятилетий, как и приказ №270, оставался закрытым и был напечатан лишь в период гласности, когда открылся доступ к секретным документам.

Однако и в обнародованном приказе были сделаны сокращения. В частности, в той его части, где речь идет о заградительных отрядах, и сравнение их со строгостями, существовавшими в фашистской армии.

После провала наступления на Москву боевой дух гитлеровцев сильно упал, участились случаи их сдачи в плен. Тогда по указанию Гитлера были приняты жесткие меры. Ссылаюсь на этот немецкий опыт, ставка верховного главнокомандования решила использовать его у себя. В приказе №227 указано, что немцы сформировали специальные отряды, поставили их позади неустойчивых дивизий и дали право расстреливать на месте тех, кто самовольно оставил свои позиции или пытался сдаться в плен русским.

Далее в приказе делался вывод о том, что «эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой...». Здесь же ставился вопрос: «Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов?»

Фашистский опыт был применен в Красной Армии. Осенью 1943 года только на территории Харьковской области в тылу боевых частей действовали 28 заградительных отрядов, в том числе в 1-й Гвардейской и 6-й Гвардейской армиях — 10. И это после победы на Курской дуге, когда советские дивизии, успешно громя врага, стремительно двигались к Днепру. В документы говорилось, что «нельзя терпеть дальше, когда командиры, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу. Паникеры и трусы должны истребляться на месте».

Но дальше в приказе шли слова, к которым нельзя относиться однозначно: «Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевых позиций без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо, как с предателями Родины».

А что следует делать в таких случаях, хорошо было известно — расстреливать без суда и следствия. Приказ исключал возможность учета конкретной обстановки и ситуации, когда части попадали в безвыходное положение, и спасти их мог только отвод с занимаемых рубежей. Тем более, что в современной маневренной войне отступление на узком участке фронта может быть и вынужденным тактическим приемом.

Категорически требование приказа №227 любой ценой, несмотря ни на что, оставаться на занимаемых позициях, нередко приводило к неоправданным жертвам. Повторялось то, что произошло осенью 1941 года под Киевом. Еще в июле, трезво оценивая сложившуюся фронтовую обстановку, Г. К. Жуков предложил отвести войска за Днепр. Сталин накричал на него, здесь же снял с поста начальника генерального штаба... Разрешение такое в конце концов из ставки поступило, но слишком поздно, когда фашисты окружили плотным кольцом несколько советских армий. В результате только в плен гитлеровцы захватили около 500 тысяч красноармейцев и командиров.

В приказе говорилось также о введении офицерских штрафных батальонов и штрафных рот для рядовых и сержантского состава. Так, во второй половине 1943 года в войсках трех фронтов, сражавшихся на Харьковщине, было 3 штрафных батальона и более 30 штрафных рот. Их формировали нередко из числа воинов, которые допустили незначительные проступки и нарушения. Эти подразделения часто бросали на штурм сильно укрепленной обороны, без предварительной артиллерийской подготовки, и они несли огромные потери.

Следует с горечью констатировать, что оба приказа способствовали нового витку репрессий. Сталинский режим не мог существовать без насилия и крови, одурманивания масс, доносительства. До войны он миллионы людей причислил к «врагам народа», в военный период и после в стране появились еще и сотни тысяч изменников и предателей Родины.