Когда один из карфагенских военачальников с нескрываемым волнением произнес: «Римская конница возвращается на поле боя!», Ганнибал на секунду прикрыл глаза, осознав, что все кончено. Ощутил ли знаменитый полководец, что именно здесь, в раскаленных и безжизненных песках Африки в эти самые минуты не просто решается судьба сражения, а определяется будущая история, в которой его великому городу уже не будет места?  

Со школьной скамьи мы привыкли представлять себе храбрых карфагенян, героически защищающих родные стены и улицы от римских завоевателей, жестоких и беспощадных. При перелистывании страниц учебника (да и не только учебника) в нашем воображении вырисовывался образ Ганнибала – благородного и бесстрашного полководца, погубленного коварными римлянами.

Что ж, перед нами псевдоисторический миф о якобы благородном Карфагене, имеющий немного общего с действительностью. Нет, нет, этот город действительно был велик, но можем ли мы называть его благородным? И так ли прекрасна и величественна была цивилизация, закат которой начался 19 октября 202 года, когда в битве при Заме римские легионы нанесли жестокое поражение армии непобедимого до того Ганнибала?

Возможно, кому-то мои слова покажутся преувеличением, но по значению в мировой истории это сражение можно сравнить с битвой на Курской дуге, после которой всему миру стало окончательно ясно: крах германской военной машины неизбежен. Тогда же, в III веке до Рождества Христова античная и будущая европейская цивилизации были спасены от страшного мира, имя которому Карфаген.

Собственно, его основателями были финикийцы, коих римляне именовали пунами, отсюда и название – Пунические войны. Финикийцы, создавшие высококультурную и технически развитую цивилизацию, поклонялись Ваалу (другими словами – Молоху) – богу плодородия. Само имя Ганнибал переводится как любимец Ваала.

Что же ужасного и мрачного нес римскому миру Карфаген? Дело в том, что жители этого города – утонченные эстеты и образованные граждане – устраивали массовые человеческие жертвоприношения своему идолу, бросая в отверстую пасть Ваала, внутри которой находилась раскаленная печь… младенцев, причем в жертву – нередко добровольно – приносили, как правило, детей аристократии, политиков и военачальников. И именно поэтому, а не вследствие торгового могущества пунов, старый римский сенатор Катон Старший произнес свою знаменитую фразу: «Карфаген должен быть разрушен!».

Наконец, в 146 году до Р. Х. в результате долгой и жестокой борьбы созданная в Северной Африке финикийская цивилизация, которую с полным правом можно назвать чумой античного мира, была разрушена римскими легионами, а место, где стоял Карфаген, предано заклятию…

Однако противостояние Карфагенской державы и Римской республики интересно не только борьбой – в полном смысле этого слова – света и тьмы, но и рождением новой тактики, во многом определившей дальнейшее направление в развитии военного искусства. Именно ей и посвящена данная статья.

Почему именно Рим, а, скажем, не Македонское царство или тот же Карфаген стали господствовать в Средиземноморье? Одна из причин – это тактическое преимущество легионов над своими противниками. И впервые оно проявилось именно в битве при Заме, решившей судьбу не только Карфагена, но и всего античного мира.

Господствовавший в то время тактический порядок построения войск был прост: в центре – тяжелая пехота, перед ней – легкая, на флангах развертывалась конница. Карфагеняне располагали также слонами, выставленными ими при Заме в центре своих боевых порядков. Обычно сражение начинала конница, имевшая задачу опрокинуть кавалерию противника и зайти в тыл его пехоте, правда, этот маневр был далеко не прост в исполнении. Дело в том, что нередко, оттеснив с поля боя вражескую конницу, всадники-победители вместо атаки фланга и тыла неприятельской пехоты обращали все свое внимание на преследование кавалерии противника или спешили к его обозу.

Каковы же были силы сторон в битве при Заме? В распоряжении Сципиона находились порядка 25–30 тысяч пехотинцев и около 6–8 тысяч всадников. Армия Ганнибала насчитывала 35 тысяч пехотинцев и 2–3 тысячи всадников плюс 80 слонов, внешне являвшихся грозной силой. Однако в данном случае необходимо принимать во внимание то, что эти животные были совсем недавно приведены из внутренней Африки и еще плохо обучены.

Как мы видим, в битве при Заме преимущество в кавалерии оказалось на стороне римлян. Численное превосходство в пехоте, напротив, имели карфагеняне.

Вообще необходимо отметить, что Ганнибал выступал в карфагенском сенате против сражения: слишком много необученных новобранцев служили в его армии, он даже вел переговоры со Сципионом о перемирии, которые, впрочем, ни к чему не привели.

Ганнибал и Сципион построили свои армии в три линии. Ганнибал составил первую линию из наемников, вторую – из карфагенских граждан, третью и наиболее сильную – из ветеранов знаменитого похода в Италию. Последние имели колоссальный боевой опыт войны в Пиренеях и на апеннинских полях, многие из них не знали поражений и верили в счастливую звезду своего полководца. Боевой дух второй линии был также высок. Но не только на мужество своих воинов рассчитывал Ганнибал. Выставленные впереди слоны должны были оттянуть на некоторое время столкновение фаланг: карфагенский военачальник стремился выиграть время и дождаться, когда римская и союзная ей нумидийская конницы оттеснят его кавалерию и, увлеченные преследованием, покинут поле сражения.

Тактическое мастерство его ветеранов и выставленные перед фронтом слоны позволили бы осуществить этот непростой маневр. Собственно, именно благодаря грамотному маневрированию на поле боя карфагенский полководец и хотел нейтрализовать численное преимущество противника и выиграть сражение.

Сципион в этой битве несколько изменил боевой порядок своих войск – они были построены не в шахматном порядке, а манипулы (основное тактическое подразделение легиона) стояли одна за другой, образуя сплошной фронт.

Казалось бы, Ганнибал сделал все возможное для победы, сражение началось по запланированному карфагенским полководцем сценарию: римская и нумидийская кавалерии отбросили карфагенскую конницу и увлеклись ее преследованием, впрочем, возможно, сам Ганнибал приказал своим всадникам отступить и даже покинуть поле боя при соприкосновении с более многочисленным противником. Так или иначе, в начале битвы на некоторое время фланги карфагенской пехоты были в безопасности.

Кроме того, Ганнибал бросил в атаку слонов, которые, правда, не принесли существенного вреда римской пехоте: Сципион развернул впереди своей фаланги метальщиков копий, помимо этого при помощи труб и рожков римляне дезориентировали и оглушили грозных животных, часть которых повернула обратно и стала давить собственную пехоту.

Основную роль в сражении фаланг играли первые линии, следующие шеренги должны были восполнять из своих рядов потери первой линии и сохранять фронт, оказывать моральное воздействие на передовые ряды.

Итак, римская конница бросилась преследовать неприятеля. Ганнибал тут же воспользовался ситуацией, приказав второй линии, разделившись на две части, двинуться вправо и влево с целью атаковать фланги и тыл римлян. Таким образом Ганнибал планировал повторить маневр, который принес ему блестящую победу в битве при Каннах в 216 году до Р. Х., – именно после этого все классические операции на окружение стали называть «Каннами».

Итак, вторая шеренга, которой командовал лично Ганнибал, стала грамотно осуществлять непростой маневр по выдвижению в направлении флангов противника. Однако дальше произошло то, чего карфагенский полководец никак не ожидал. В битве при Каннах римляне построили свою пехоту в один огромный квадрат: мощный, но лишенный возможности маневрировать и обеспечить собственные фланги и тыл, что, собственно, и привело к страшному разгрому и гибели большей части армии.

На этот раз Сципион поступил иначе: напомним, что подобно своему противнику он также построил армию в три линии, причем, как и Ганнибал, во второй линии он поставил испытанных в боях ветеранов, жаждавших отомстить врагам за разорение Италии и взять реванш за страшные поражения.

Когда Сципиону донесли о маневре карфагенян, римский полководец приказал своей второй линии удлинить фронт первой. Таким образом, вместо беззащитных флангов и тыла ветераны Ганнибала вынуждены были вести фронтальный бой с неприятельской пехотой. Это отнюдь не означало, что победа неизбежным образом ускользала из рук Ганнибала, но он терял драгоценное время: в любой момент конница противника могла возвратиться на поле боя и атаковать уже беззащитные фланги и тыл его армии: ведь третья линия оказалась уже короче второй. Карфагенянам оставалось одно: сокрушить римлян фронтальной атакой до возвращения неприятельской кавалерии.

Однако с пунами сражалось уже не гражданское ополчение, как при Каннах, а закаленные в многолетних войнах римские ветераны, а если говорить более точно – профессионалы, ибо только они были способны осуществить столь сложный и требующий хорошей выучки маневр, как выдвижение второй линии на уровень первой.

Битва приняла ожесточенный характер, оба полководца – один с тревогой, а другой с надеждой – ожидали возвращения римской конницы. И в решающий момент, когда, возможно, ветераны Ганнибала стали уже теснить легионеров Сципиона, римская кавалерия появилась на горизонте, атаковав тыл карфагенской пехоты. Скованные фронтальным сражением пуны не имели возможности перестроиться лицом к неприятельской кавалерии, а третья линия, к тому времени ставшая уже второй, не могла обеспечить тыл передовой фаланги.

Атакованные с флангов и тыла карфагеняне были разбиты, оставив на поле битвы свыше 10 тысяч воинов, 33 знамени и 11 слонов, потери римлян составили порядка 1500 человек. Военное могущество пунической державы было сломлено, а Ганнибал перестал считаться непобедимым полководцем благодаря примененной римлянами эшелонной тактике.

Битва же при Заме интересна прежде всего тем, что оба полководца пытались решить исход сражения в свою пользу именно с помощью тактического применения второй линии.

Эшелонная тактика стала новым словом в военном искусстве и ее не раз на полях сражений будут применять талантливые полководцы, усовершенствуя и развивая. Например, во многом именно благодаря эшелонной тактике Цезарь разбил Помпея в битве при Фарсале в 48 году до Р. Х.